Сколько долгих лет Анкано не был на этих землях? Сколько лет он шествовал по волчьим тропам стараясь стать таким же как все, обычным волком с жестокой волчьей судьбою? Сколько лет он не чувствовал этой непонятной, тягостной жажды крови, мяса, хруста костей под своими клыками.. А этот запах. Запах паленого дерева в печах людей, запах вшивых собак в подворотнях, едкий запах жаренного мяса. Что может быть слаще, чем воспоминания былого, воспоминания детства. Воспоминания пут, боли, цепей и ненависти...
Волк стиснул челюсти с приступе агрессии, однако довольно скоро злоба сама собою отступила. Анкано больше не был взбалмошным подростком, что по велению сердца был готов кинуться в гиену огненную или подставить шкуру под удары и пули. Он стал куда более степенным, сдержанным, мудрым. Уж слишком много страха и крови видели его бледно-желтые глаза, чтобы совершать те же самые ошибки. Но он вернулся. Вернулся все с той же кровопролитной миссией, которую в него заложила сама мать природа. А к чему артачиться и отказываться от своей воинствующей судьбы?
Этот деть был как никогда солнечным, не смотря на то, что осень уже изгнала летние деньги с диких земель. Трава начинала жухнуть, листья опадали с деревьев, огромное количество животных спешили по своим делам. Скоро зима, следует быть осторожным и запасливым, чтобы прожить это гнусное время. Вот только полукровка был рода псового, не заботили его толки белок и зайцев, что тащили в свои новы драгоценные запасы.
Уже несколько дней Пес осторожно патрулировал окрестности злополучной деревни. В ней мало что изменилось за эти годы, разве что дети выросли, подростки уехали в город, на улицах появились новые собаки. Все те же знакомые запахи, все те же знакомые чувства. Однако Анкано не верил, что его последние деяния остались незамеченными и не оставили свой кровавый рубец на сердце деревни. Он искал...Он верил.
Однако голод и осторожность все равно уводили Грома обратно в леса. И сегодняшний день не был исключением. Однако и отличался от последующих, как и от предыдущих.
Резкий запах волков ударил в нос Анкано и заставил насторожиться. В этих местах серые хищники стали редкостью благодаря людям и их возвращение не могло ни радовать того, кто идет дорогой мщения и ненависти. Опустив нос пониже, Меченный начал осторожно следовать по заветному следу, вдыхая и смакуя незнакомый запах, будоража собственную кровь.
Изначально волков было двое, самка и  самец, однако довольно скоро их дорожки разошлись. Самец ушел в сторону, однако Грома куда больше интересовала особь женского пола.
После недолгих поисков серый вышел к небольшой речушке, что служила водопоем для копытных. Именно там он впервые и увидел эту волчицу, что утоляла жажду нервно озираясь по сторонам. Даже издалека она казалась маленькой и боязливой, нервной, однако покладистой. Тоже мог сообщить и запах.
Не желая выступить последним гавнюком (а так же помня о том, что неподалеку ошивается ее самец), Анкано осторожно начал приближаться к волчице низко опустив голову и не скрывая себя.

Анкано шел достаточно осторожно, чтобы его движения не показались резкими и агрессивными, однако и столь же уверенно, чтобы дать понять самке, что в нынешней ситуации она в меньшинстве. При этом взгляд волка был направлен лишь в сторону самки, однако уши отзывались поворотом на каждый звук. Нет, Пес не боялся того, кто пришел вместе с нею. Однако он не хотел, чтобы в нынешней ситуации незнакомцы чувствовали себя под угрозой. Слишком мало волков бродит по этим землям, слишком много людей жаждут серых шкур и нет ни одной стаи, готовой дать отпор.
Невысокая, какая-то мелкая и худоватая, волчица стелилась по земле поджав уши и хвост. Вся она была похожа на какой-то сомкнутый шарик, на комочек нервов, который старался стать незаметным и маленьким, однако при этом в нем все же томился странный и безудержный интерес. Она была взрослой и уже зрелой, однако в глазах Грома казалась какой-то угловатой, будто подросток. Может виною тому поведение, может быть скрученное ухо и большие желтоватые глаза, однако при взгляде на самку у Чумного не возникало желания властвовать и быть агрессивным.
С иной стороны... Он и не должен был. Он ровно так же одинок и беззащитен ныне, как и любой пришлый волк. Он не имеет права брать эти земли под себя, ровно как и руководить и избирать тех, кто будет жить подле него. Пока еще рано.. Нельзя было кидаться вперед батьки в пекло, ибо можно было опалить бока.
Собрав себя в лапы, сделав последние несколько шагов, Анкано остановился.
- Доброго дня, путник. Назови себя и мы не будем более чужими.-стараясь говорить как можно мягче и доброжелательнее сказал волк, хоть голос его и норовил дрогнуть на доминирующую и властную интонацию. Нужно выдержать время.

Воистину, эта самка вела себя странно. Она отдаленно начала напоминать тех собак, что всю свою жизнь прожили на цепи около будки и их пугало все что угодно из вне, новые звуки, запахи, звери и люди. Она жалась, дергалась, оглядывалась, а в глазах было нечто непонятное, бессвязное, некое первородное.
Анкано осторожно потянул носом, чтобы распробовать ее запах. Уж больно подозрительной была эта незнакомка. Однако от нее не пахло болезнью и физическим недомоганием, лишь выглядела она как подбитый лебедь, что трясется от страха, но все еще хранит какую-то странную гордость.
-Хрусь!
Самка будто окаменела на долю секунды, будто бы в нее выстрелили и эта пуля прошла насквозь через ее сердце. Однако выйдя она вновь дала самке жизнь. И этот взгляд, эти движения- все вернулось.
Молчание начинало раздражать... Она просто пялилась, нервно улыбалась, немного виляла хвостом, но молчала. Будто рыба в этой же реке. Непонятно было, то ли она издевается и насмехается, то ли боится, то ли не может. Однако какова бы ни была причина- она начинала злить, зарождала пламя в могучей груди полукровки.
- Успокойся.- мысленно поставил себя на место Меченный. -Убить успеешь всегда.
Он был сейчас одинок и не стоило подобное забывать. А одинокий волк, считай, покойник. Тем более в холодной войне против самой жизни.
Анкано сделал еще один шаг вперед, но на сей раз попробовал выглядеть еще более дружелюбно, хоть и властно. Он приподнял хвост с опушенных кончиком и как-то вольготно вильнул раз-другой, давая без слов понять о добром настрое. Хоть и оставаясь на стороже..
- Почему ты молчишь?

Это было похоже на некий танец. Да, пожалуй, именно с танцем и можно сравнить первое знакомство двух особей. Кто-то ведет, а кто-то подчиняется. Анкано наступал, незнакомка делала шаг назад. Анкано поднимался над нею, волчица же опускалась все ниже. И самец прекрасно знал, что так оно и будет. Так и должно быть. В паре не может быть двух доминантов, кто-то всегда подчиняется или погибает. Сейчас, конечно, речи не шло о том, чтобы ввязываться в драку, однако положение вещей и так было более чем понятное. Однако...Она все еще не говорила и это все еще настораживало и раздражало зверя.
И вот, казалось, что можно вовсе отчаяться, как до слуха Грома донеслись некие звуки. Самка открыла пасть и издала нечто похожее на ворчание, на какой-то бубнеж или скулеж. Наверное как-то так общаются с матерью щенки, когда еще не обрели дар речи. Но Меченный не был ни щенком, ни матерью, чтобы отчетливо разбирать эти звуки. НО и глупцом тоже не был- волчица не могла говорить. Махание головой лишь подтвердили это...
Вот только если один вопрос был полностью закрыт, то возникал другой: "Почему"?
- Не можешь или не хочешь?- уже куда более настойчиво спросил Анкано.
Самка выражала покорность и это давало право Чумному быть более настойчивым. По крайней мере таким правом он сам наделил себя и сейчас, похоже, пришло время более детальному знакомству.
Не желая более стоять рядом, проявляя частично свою врожденную наглость, Анкано более без тени сомнения, уверенно и бодро направился к самке. Подойдя как можно ближе, практически прижавшись к ней своим телом (возможно, этот жест был положен подсознанием, как желание "пометить" собою подчинившуюся особь), волк начал обнюхивать волчицу полностью, начиная от морды и заканчивая хвостом, желая понять возраст, место рождения, с кем она и кто.

Она тщетно попробовала произнести свое имя. Однако из пасти доносился какой-то скрип и кашель, совсем не похожие на понятную речь. Не может говорить? По крайней мере она может понимать его и ответить жестами. А чем больше Анкано всматривался в волчицу, тем больше его настораживало ее состояние. Затравленный взгляд, множество мелких рубцов на морде...Она явно не была окружена заботой и трепетом в последние годы. Да и была ли вообще?
Запах рассказал о том, что она странствующая, о том, что довольно молода и уже развязана, хоть и не обременена потомством. Вроде все нормально и стандартно для беглого одиночки, вот только...Вся шкура серой была пропитана запахом, что был сродни ее собственному. Единственный вывод, который приходил на ум- это ее брат. Но что за изверг доведет до подобного самку?
А серая снова сделала какой-то странный жест, от которого сам Гром чуть не подскочил во весь рост. Она будто собрала всю волю в кулак и желала избавиться от нового (возможно слегка навязчивого) общения. Отскочила явно в ужасе. Причем не от содеянного, а от предстоящего.
Меченный не двинулся с места, однако в его взгляде начала появляться некая стальная, тяжелая агрессия.
- Будешь отвечать. Кивок-значит да, повороты головы- нет.- сделав пару шагов вперед и нависнув над самкой Анкано продолжил.- Твой спутник- это твой родственник? Это он привел вас на эти земли?

Анкано не мигая смотрел на незнакомку, мысленно нарекая ее просто Немой. Казалось, что за всю свою жалкую жизнь самка не видела ни одного лучика света и добра. Удивительно, как она вообще все еще в состоянии самостоятельно находиться на собственных лапах, держаться и даже отвечать на вопросы. Изначально Грому казалось, что Немая не более чем мешок набитый костями. Без глаз, души, сердца, воли. Однако, не смотря на некую врожденную трусость у нее хватало храбрости отвечать незнакомцу, при этом зная, что ее угнетатель может быть где-то поблизости.
Кажется, все сдвинулось с мертвой точки. Самка не одна, она со своим родственником (будь он неладен) и, вероятно, с самого ее рождения. Ни один самец не захочет обременять себя заботой (заботой ли?) о волчице, на которую у него нет планов. Судя по всему, Немая была неким подобием коврика, о которую вытирали лапы, покрывали и пользовались как угодно, втирая в уши то, что она находится под его "защитой" от якобы суровой реальности.
- Тьфу...
- Он по прежнему с тобой, не так ли? И именно его ты боишься?- продолжил свой допрос Чумной.
Картина становилась все более и более интересная. Мало того, что поменялась эта жалкая деревушка, так и первые, кого встретил наш "мститель"- эта странная парочка из тирана и его мелкой мышки. Хороша компания...

Анкано внимательно продолжал рассматривать волчицу. Немая, как будто, была напрочь лишена умения сосредотачиваться. Ее уши то и дело ходили ходуном прислушиваясь и ловя малейший звук. Ее нос старался поймать каждый новый запах и распробовать его. Не говоря уже о постоянных подергиваниях и взглядах, что, казалось, старались изловить все происходящее на 360 градусов. Вот и сейчас, снова, она дернулась от хруста сломавшейся ветви, готовая дать деру в любой момент.
- И кто это тебя так обработал..?- продолжал задавать себе один и тот же вопрос Гром, однако ответа на него не было. Ответов вообще не было.
Хотя и по молчаливому укору в ее глазах было видно, что самец оказался прав. Вопросы еще оставались, однако их вполне можно было и додумать и самому. На все, кроме двух был ответ.
Однако на один из них она практически дала ответ сразу же. Шаг назад и взгляд, прямо в глаза. Будто желая достучаться до каких-то глубин жалости волка, Немая заскулила и посмотрела так, будто через пять минут ее лишат жизни. И было еще что-то...Похожее на вопрос. Или скорее некое выпрашивание разрешения. Разрешения бежать прочь и забыть этот разговор и эту встречу.
Стоит сказать, что запретный плод всегда сладок, каким бы пустым или мерзким или неправильным он ни был. Ее желание смыться лишь побуждало ответную реакцию на сопротивление, на жажду обладания. Ведь не просто так этот незнакомый тиран тягает за собою такую обузу.
- Нет.- неожиданно резко, даже для самого себя, командно возразил хищник и сделал несколько шагов навстречу Немой. Их глаза встретились на расстоянии не более полуметра друг от друга.
- Почему ты не уйдешь?
Меченный замолчал, будто давая самке возможность еще раз попробовать ответить словами.

Вот так всегда и бывает: ты боишься брата, трясешься как осина от каждого шороха, а он появляется бесшумно,  словно призрак. И злой, как грозовая туча.
Холокост сжалась вновь комочек, едва не легла на землю. В глазах появилась паника. Избегая смотреть на незнакомца, волчица поджала хвост, извиняюще поскуливая. Она ожидала удара или укуса сразу, но брат изменил своим привычкам. Тем не менее его настроение она всегда угадывала безошибочно. Наказание откладывается, но не отменяется. Взгляд волчицы устремился под лапы. Она сама виновата, раз ушла. Что ж, она изначально знала, на что идет и ушла. А значит, все будет заслуженно. Именно к этому она и привыкла.
Акатош извинился перед незнакомец за нее. Ну да, вполне логично, она сама не сможет. А потом...
Больна?
Волчица в немом изумлении уставилась на брата. И почему она не чувствует себя больной? Осторожно коснувшись языком носа, она убедилась в том, что он холодный и влажный. Так почему это она больна? Впрочем, Хола решила ни чем не показывать своего возмущения. Хотя такие слова казались странными, почему-то обидными.
А может он прав? Волчица была в смятении. Может она и вправду больна? Ведь почему-то она не разговаривает.
Почуяв злость брата, Хола устремилась взор в землю под лапами.

- Охо-хо. На больное надавили? Что-то тебя коробит, милый друг...- Анкано видел как на морде незнакомца аж жилки перекатываются от гнева, заметно было даже под шкурой. Да и единственный глаз вторил эмоциям- горел, как бесовский костер в глубинах самого Ада. Это лишь заинтересовывало, воспламеняло любопытство и азарт. А еще это незабвенное желание обладать тем, что имеет иной! Пусть и бесполезное... Но непостижимое.
Анкано продолжал стоять не двигаясь и лишь движением головы следить за передвижениями и действиями незнакомца. Он был все еще достаточно спокоен, чтобы трезво и здраво смотреть на происходящее, однако искорки вспыльчивости уже активно начинали пробиваться сквозь броню хладнокровия. Ведь мать природа могла с лихвою взять свое. И пусть здесь все были достаточно разумны, чтобы не бежать в горящую избу, однако всплеск тестостерона тоже никто не отменял. А воинственный запах прямо таки витал в воздухе окутывая всех троих.
Тем временем незнакомец, явно старающийся показаться здесь главным и заботливым, пнул Немую став чуть перед нею. Теперь самцов отделяло расстояние чуть ли не в тридцать сантиметров и каждый из них мог чувствовать дыхание другого.
Анкано слушал. Незнакомец говорил. Говорил и вел себя властно, нагло, что заставляло Грома вздыхать все глубже, чтобы сохранить самообладание. Нет, он не сильно-то задумывался о благополучии этой самой Холы, по крайней мере не сейчас. Однако общее обращение, энергетика что исходила от ее брата заставляла холку торчать иглами, а хвост начинал чертить круги в небе.
- Телом слаба? А ты, вижу, себя в добром здравии держишь.- презрительно бросил Анкано глядя на волка сверху вниз.
А вот когда серый заикнулся о двуногих...Меченный тут же взглянул на это забитое жизнью четырехлапое существо, что будто бы старалось огородиться от всего. Навлечет гнев...Гнев этих пятипалых можно было навлечь лишь причиняя им ущерб. Моральный, физический. Ущерб своими клыками и дерзостью. Если бы обстановка не была столь раскалена, то Рваный мог бы даже самодовольно улыбнуться! Эта самка знала вкус человека.
- Если она так опасна, какого беса ты якшаешься с ней подле деревни?

Она успела заметить бешенство в глазах брата, а в следующую секунду его клыки пропустили холку, а потом она оказалась на спине, подмятая под него. Поджав хвост и лапы, Холокост молча смотрела в глаз брата. Легче смотреть в один глаз. Молча. Без единого звука. Даже когда он опрокидывал ее, она не взвизгнула. Смотреть. С укором. С ненавистью.
Брат вновь обратился к чужаку, а волчица молча продолжала лежать на спине, разглядывая шею брата. Она видела как бьется под густой шкурой жилка. Или не жилка, а вера. Или артерия. А что если...
Так легко убивать, просто кусать, ломать хребет, разрезаешь плоть, вспарываешь ее, разрывая артерии. Она это запомнила, как и сладковатый привкус на губах. Но так ли легко возить зубы в горло волку? Холокост смотрела и молчала. Ненависть сменилась апатия, жажда крови иссякли. Жилка, бьющаяся на горле брата уже не казалась такой привлекательной. Она просто билась. И все.

Анкано все еще не мог понять, что же такое могло приключиться с этой парой, что их отношения стали...такие? Если один открыто показывал свое отношение, то под пеленою покорности Гром мог видеть не менее дьявольские огоньки в глазах второй. И пусть их старательно тушили, однако избавиться не удавалось, напротив, лишь помогали пламени разрастаться. Чего только стоил этот ненормальный, немигающий взгляд на горло самца?
И снова она получила. На сей раз скорее просто так, нежели за что-то. Или за взгляд. Или за мысли..
- В меньшинстве? Нападет?- волк в удивлении вздернул брови. Чужак начал двигаться вперед, Анкано не хотел уступать и сделал небольшой шажок, стараясь не уткнуться прямо носом в агрессивного незнакомца. Губы Меченного недобро задрожали, кажется, он начинал терять терпение.
- Я не знаю кем ты себя возомнил, щенок, но пыл свой умерь, пока не подавился. Я встретил вас на своей, рядом со своей деревней и ступаете вы по моей территории. -Каждое слово Чумной смаковал и прямо выплевывал в морду незнакомцу.
- И уж поверь, здесь каждая тварь имеет право выбора, так что прикрой свою па...- И Анкано осекся на полуслове и опустил глаза вниз.
Хола уже пыталась вступить в разговор. Удивительно, ведь мало кто решается даже вякнуть лежа на спине и рискуя больше никогда не подняться. Что она старалась сказать? Почему-то самец не сомневался, это этот сдавленный кашель вовсе не означал "Да что ты! Мы превосходно живем! Мне все так нравится, а мой брат- такая душка!". Кровь из носа была лишь доказательством.
Губы вздернулись вверх обнажая клыки, когда полукровка вновь вернулся к виновнику происшествия. Теперь меркантильное "собрать стаю, убить все двуногое" отступило на второй план. Появилась какая-то новая и смутная задача из разряда восстановления справедливости. Нет, если трезво размышлять, то эта самка была обузой и ненужным балластом. Но, почему-то, Пес не мог просто так оставить ее. Возможно, это напоминало о прошлом. только вместо стальной цепи, горло самки сжимали челюсти брата.

Пинок брата не сыграл абсолютно никакой роли. Хола лежала, тяжело дыша и устремился взор в пустоту. Боль пульсировала в голове, не отпуская. Перенапряжение от попытки говорить рвало на части голосовые связки. А брат куда-то собирался ее вести.

Четыре долгих года копилось в ней напряжение. Боль. Страх. Ненависть. Рано или поздно все это должно было найти выход, и этот миг настал. Истерика была близко, волчица уже шагнула за ее грань, а тычки брата лишь способсттвовали этому.
Против ее воли слова врезались в сознание, хотя их смысл дошел до Холы с некоторым опозданием. Они уйдут. И больше Хола не увидит других волков. Брат об этом позаботится.
По телу самки прошла дрожь. Из пасти вырвался странный всхлип. Медленно-медленно волчица встала, подняла взор на брата. Впервые пустой, без тени страха (пульсирующая боль в голове заглушает всякий страх.). А потом она покачала головой, отказываясь идти за ним. С ним. Губы чуть растянулись в жалкой болезненной гримасе, отдаленно напоминающей улыбку. Волчица чувствовала себя странно.Ей хотелось выть и хохотать одновременно. Горло ее сжалось, задрожало, его сковало спазмом . Лишь странный, булькающий звук вырвался на миг.